Опасности безопасной страны
C 2012 по 2017 годы Грузия предоставила убежище 1505 гражданам иностранных государств. Статистики по более поздним годам в открытом доступе нет. По имеющимся данным, чаще всего удовлетворялись запросы граждан Украины, так в период 2012-2017 они получили 511 положительных решений, затем Ирака и Сирии – 741 и 101 разрешений соответственно. На территории всех этих трех стран в период, который охватывает статистика, в разное время проходили революции и/или военные действия. Этим объясняется сравнительно высокое число принятия положительных решений в отношении граждан этих государств. Но в Грузию в поисках безопасности бежали не только от войны.
Считается, что Грузия по сравнению с большинством стран постсоветского пространства добилась большего прогресса в построении и развитии демократии, гражданских свобод и защиты прав человека. Высокие позиции в разных рейтингах, положительные отзывы в международных СМИ, сменяемость власти зачастую формируют среди жителей ряда постсоветских стран, в которых уровень основных свобод остается значительно ниже, соответствующее представление о Грузии. И будучи верными этим убеждениям, нуждающиеся в безопасности люди, пытаются найти ее именно в Грузии.
Но как раз в этом случае представления людей, бегущих от того или иного режима, нередко оказываются иллюзорными. Истории конкретных людей – азербайджанских и чеченских журналистов и блогеров, которые столкнулись с грузинской бюрократией и избирательностью, показывают, что политические интересы в Грузии зачастую пока стоят выше интереса помочь людям, которые пытаются укрыться в этой стране и спастись от гонений у себя на родине. Нежелание портить или усугублять уже испорченные отношения с соседними государствами нередко являются теми самыми решающими факторами для Тбилиси при принятии решения по конкретному случаю того или иного человека.
Азербайджан
Еще буквально пару лет назад оппозиционно настроенные к властям своей страны журналисты, гражданские активисты, представители разных слоев азербайджанского общества считали Грузию кавказским «островом свободы». Где они могли свободно встречаться, не опасаясь репрессий со стороны своего государства. Начиная с 2014 года многие азербайджанские активисты перебрались в Грузию, не опасаясь здесь арестов и репрессий. Однако так продолжалось недолго…
Писательница Гюнель Мовлуд даже сравнивала Грузию с марокканским городом Касабланка образца второй мировой войны. Однако Касабланкой Грузия для граждан Азербайджана так и не стала. Почти все критически настроенные граждане Азербайджана были вынуждены покинуть Грузию и перебраться в более безопасную Европу.
Гюнель вместе со своей семьей в 2014 году переехала в Грузию, так как на родине ее ждали серьезные проблемы, не исключая и ареста.
«В 2014 году мы с мужем и годовалым сыном вернулись из Берлина в Тбилиси. Наше легальное проживание в Германии подходило к концу и так как мы не смогли его продолжить, нужно было возвращаться на родину. А родины почти уже не было – нас там обьявили врагами народа и государства. Тогда мы решили вернуться просто на Кавказ, из форточки демократии по имени Грузия дул теплый ветерок.
Конечно, мы могли бы выбрать и другую страну, где азербайджанцы могли легко получить вид на жительство, но мы хотели именно в Тбилиси, так как оба просто влюблены в Грузию. Да и так очень практично – коллеги, родственники могли нас посещать. Также, у нас было (и есть) много друзей в Грузии», – вспоминает писательница.
Однако «идиллия» продолжалась очень недолго: «Первый же год пребывания в Тбилиси мы начали жить под прессингом. Какие-то странные типы из Марнеули преследовали через соцсети (обращение в полицию ничего не дало, они просто махнули рукой: «да не принимайте всерьез!». Сказали так несмотря на то, что эти типы высказывали желание меня избить, изнасиловать и разрезать на куски…). То по громкому эхо от своего голоса в телефоне я чувствовала, что телефон прослушивают (кстати, специалист позже подтвердил – телефон прослушивался).
Первый раз и второй мы получили разрешение на временное проживание без проблем, на основании контракта с Human Rights House в Тбилиси, я была редактором в их специальном проекте. Наша обычная жизнь в Тбилиси проходила с волнением и ожиданием. Сбежавших из Азербайджана становилось все больше, у нас уже образовался свой «оппозиционный круг». Музыканты, журналисты, писатели, активисты – все жили только одним днем – никто не знал, что с ним случится завтра. Все ждали просто своей участи – так ждали герои знаменитой классики «Касабланка», – говорит Гюнель.
В конечном счете власти Грузии решили, что пребывание на территории страны семейной пары из Азербайджана нежелательно и даже «вредит» интересам государства…
«Через два года, когда мы подали третью заявку на ВНЖ (на этот раз подал муж, врач по специальности, он устроился в одну фармацевтическую компанию в Тбилиси), мы получили отказ. В документе указывали причину отказа – статья гласила, что наше присутствие в стране вредит интересам Грузии. «Каким интересам?» «Как вредит?» – на эти вопросы сотрудники Дома юстиции в Тбилиси отказались ответить. Может быть, в другое время такой отказ нас просто бы огорчил, но в данном случае эта бумажка была едва ли не смертным приговором для нашей семьи – у сына, который родился в Германии, не было паспорта, у нас не было шансов уже подать на визу ни в одну из европейских стран (без ВНЖ у нас уже не было возможности обосновать наше присутствие в Грузии). Нам оставался только один путь – вернуться в Азербайджан, где на меня и моего мужа открыли уголовное дело (известное дело против Мейдан.тв).
В те дни я похудела на 9 килограмм и побрила налысо голову, я уже не могла видеть, как волосы выпадают из-за стресса и переживаний. Я смотрела на сына и мне его было жалко. К счастью, совершенно случайно мой кейс направили организации ICORN, сети европейских «Свободных городов», которые приглашают на проживание людей искусства. Через несколько дней после отказа, мне пришло письмо от организации о том, что норвежский город Левангер, приглашает меня в качестве гостя-писателя. Я не смотрела карту, даже не проверила факты о городе Левангер, а просто задала вопрос: «а смогут они вывезти моего сына без паспорта?». Мне ответили положительно.
Через месяц после этого разговора, с помощью ООН, ICORN и UDI мы уже были на борту самолета Тбилиси-Амстердам. Когда пересели на самолет Амстердам-Трондхейм (самый близкий аэропорт к Левангеру) стюардесса вручила моему сыну маленький подарок, это была голубая обложка для паспорта. Я смотрела на подарок и мне хотелось разрыдаться: у моего сына не было паспорта, чтоб вложить его в эту обложку…
Мы уже четыре года живем в Норвегии, мне не страшно ночами спать, не опасаюсь разговаривать по телефону, да и у сына уже есть паспорт, он вложил его в эту голубую обложку и теперь мне вовсе не хочется плакать, когда я ее вижу», – рассказала Гюнель Мовлуд.
Тем не менее, получив европейские документы, семья смогла попасть в Грузию, правда, уже как туристы.
«Мы были в Грузии прошлым летом, я помню этот теплый летний ветерок, когда я вышла из аэропорта в Кутаиси. На асфальте лежали бездомные собаки, кричали таксисты, откуда-то доносился запах пирожков (может, это был хачапури), а мне казалось, что самый теплый, самый спокойный, самый родной уголок на свете… Как только закончится пандемия и Грузия откроет границы с Норвегией, мы обязательно туда поедем», – обещает Гюнель.
Самым чувствительным ударом для граждан Азербайджана в Грузии стало похищение оппозиционного журналиста Афгана Мухтарлы. 29 мая 2017 года он вышел из дома в Тбилиси и не вернулся. На следующий день выяснилось, что он был насильно перевезен в Баку и помещен под арест.
«Мое похищение было спланировано и осуществлено спецслужбами Азербайджана и Грузии. Грузинская криминальная полиция похитила меня из Тбилиси и передала азербайджанским пограничникам на азербайджано-грузинской границе в Лагодехи. Я занимался журналистскими расследованиями, опубликовал серию статей о нелегальном бизнесе семьи Алиевых. В то же время я был вовлечен в политические процессы. Я и мои друзья занимались проблемами политзаключенных в Азербайджане. Мы организовали несколько акций протеста перед посольством Азербайджана. И правительство Грузии также было недовольно нашей деятельностью. Грузинское правительство было особенно обеспокоено нашим мониторингом парламентских выборов в то время и освещением событий в Марнеули. В тот период азербайджанская сторона и подкупила грузинских чиновников в связи с моим делом», – рассказал Мухтарлы.
После похищения журналиста премьер-министр Грузии Георгий Квирикашвили предложил предоставить грузинское гражданство Афгану Мухтарлы и членам его семьи. Однако супруга Афгана — Лейла Мустафаева отказалась от предложения, объяснив это тем, что власти Грузии «пытаются поставить шоу».
«Правительство Грузии хотело купить нас и обмануть международные организации, предоставив моей жене гражданство. Моей семье пришлось выехать в Европу, потому что уже было опасно оставаться в Грузии. Моим друзьям, живущим в Грузии, также угрожала реальная опасность. Активисты оппозиции и живущие там журналисты не хотели перезжать в другие страны. Мы хотели действовать от имени нашей родины недалеко от границ Азербайджана», – говорит Мухтарлы.
Действительно, после похищения журналиста большинство азербайджанцев покинули Грузию. Тем не менее, сам Мухтарлы намерен попасть в страну и довести до конца расследование своего похищения: «Я обязательно приеду в Грузию. Генеральная прокуратура Грузии неоднократно заявляла, что она не может получить показания от Афгана Мухтарлы. Я приеду в Тбилиси и дам показания Генеральной прокуратуре. Мой адвокат уже обратился в прокуратуру по этому поводу».
Важным направлением деятельности грузинской НПО Center for Participation and Development (CPD) является обеспечение безопасности правозащитников из других стран. Уже 4 года НПО осуществляет региональную программу релокации Tbilisi Shelter City для правозащитников и гражданских активистов, которые подвергаются гонениям в своих странах, предоставляя им возможность реабилитации в Грузии. Однако изначально проект Tbilisi Shelter City отказался от работы с гражданами Азербайджана.
«Грузия является одной из безопасных стран не только на постсоветском пространстве, но и в Европе. Однако, конечно же, похищение Афгана Мухтарлы стало большим ударом по грузинской демократии и это повлияло на имидж страны в Европейском сообществе. Когда мы начинали проект Tbilisi Shelter City, было решено, что проект не будет заниматься правозащитниками, журналистами и активистами из Азербайджана, так как мы осознавали, что географическая близость Азербайджана к Грузии могла нести в себе угрозы и риски для этих людей», – объясняет исполнительный директор центра CPD и администратор программы Tbilisi Shelter City Георгий Марджанишвили.
Северный Кавказ
В последние годы жители Чечни и Ингушетии часто жалуются на сложности при пересечении границы с Грузией. Пометка в российском паспорте, из которой следует, что человек родился в Чечне или Ингушетии, вкупе с говорящей фамилией, – уже повод для более пристального внимания со стороны грузинских пограничников. Почему так происходит, самим визитерам из Чечни и Ингушетии неизвестно. Пограничники ничего не объясняют. При этом к российским паспортам, выданным в других регионах федерации, такого пристального внимания не наблюдается. Никаких публичных официальных предписаний о необходимости изучать личности чеченцев и ингушей тщательнее, чем личности других иностранцев, в Грузии не существует. Но даже тщательная проверка на КПП еще не гарантия того, что человека пропустят на территорию страны. Статистики по отказам, которая бы отражала их число по отношению к жителям того или иного региона России, как таковой, нет. Но чеченцы и ингуши утверждают, что довольно часто получают отказ во въезде. При этом, порой, отказывают даже тем, кто по той или иной причине вынужден покинуть родину и пытается найти в Грузии, пусть и временное, но убежище. Кстати, получить убежище в Грузии выходцам из Чечни и Ингушетии тоже, мягко говоря, не так-то легко.
Асланбек Дадаев – бывший корреспондент чеченской службы Радио Свобода. Около двух лет назад в Чечне он начал получать сигналы, что ему не позволят заниматься профессиональной деятельностью, поскольку он работал на иностранное СМИ. Сам журналист это обстоятельство не скрывал. И вот это вот «не позволят работать», по словам Асланбека, было еще самым легким вариантом выхода из непростой ситуации. Журналист решил перебраться в Грузию, где он до этого уже жил какое-то время, был знаком с ситуацией и имел друзей. Асланбек снял в Тбилиси квартиру, и помимо основной журналистской работы даже планировал заняться в Грузии небольшим бизнесом – открыть кафе с вайнахской (чеченской и ингушской) национальной кухней. Изредка он выезжал в Чечню проведать семью. Выезды были короткими, Асланбек старался не привлекать к себе лишнего внимания в республике. В ноябре 2018-го он вновь выехал в Чечню и спустя пару дней уже должен был вернуться обратно, чтобы успеть подписать договор об аренде коммерческой площади под свое будущее кафе в Тбилиси.
«Но так и не получилось. Меня не впустили», – рассказывает Асланбек, – «мне на границе, когда я уже второй, третий раз, в общем каждый день пытался проехать, власти Грузии на третий раз выдали мне официальную бумагу, что мне запрещается въезд в страну. В бумаге был перечень пунктов с возможными причинами для отказа, в том числе «угроза безопасности», еще что-то, но в моем случае галочка стояла на пункте: «Другие причины». То есть, по каким-то непонятным «другим причинам» мне запретили въезд. Я был глубоко обижен, оскорблен можно сказать, потому что много друзей грузин, которые не понимают ситуацию, даже хозяин квартиры, которую я снимал, у меня там, кстати, все вещи остались, он был удивлен и потом написал мне, почему ты не сказал, что у тебя какие-то проблемы с властями, я бы не стал рисковать. Я этому человеку не смог объяснить».
Вернуться в Чечню Асланбек не мог, потому редакция эвакуировала его в Кыргызстан, где он пробыл три месяца. Затем журналист смог уехать в одну из европейских стран. Он связывался с грузинскими правозащитниками, журналисты писали о нем статьи и пытались добиться разъяснений у МВД и СГБ Грузии, но безуспешно. Силовики свое решение не комментируют.
«Если бы у спецслужб была реальная причина не впускать меня, то думаю, они бы давно ее назвали. И до сих пор я считаю, что, если бы грузинские власти разрешили мне жить в Грузии, я бы перевез туда семью и находился бы сейчас на Кавказе, а не за несколько тысяч километров. По крайней мере, я был бы со своей семьей. Чтобы оправдать свое имя, я заявил, что согласен на любые проверки, вплоть до проверки на детекторе лжи. Но я думаю, что главная причина того, что меня не впустили, все же в том, что власти Грузии знали, что я уехал из-за каких-то проблем дома. Возможно, они думали, что я буду находиться в Грузии и оттуда вести какую-то информационную борьбу против чеченских и российских властей, но у меня не было таких целей. Это такой упреждающий удар, типа, ваши проблемы нам не нужны, свои счеты с Россией вы должны сводить не с территории нашей страны», – говорит Асланбек.
В отличие от Асланбека, чеченский видеоблогер Тумсо Абдурахманов будучи в Грузии успел подать официальное прошение о предоставлении убежища. Бывший заместитель главы чеченской госкомпании «Электросвязь» Тумсо покинул Чечню в конце 2015 года. Незадолго до этого в ноябре в Грозном автомобиль Абдурахманова был остановлен кортежем высокопоставленного чиновника Ислама Кадырова, на тот момент занимавшего должность главы администрации правительства Чечни. Родственнику Рамзана Кадырова не понравилась борода Абдурахманова, оказалась «не той длины», а также содержимое его мобильного телефона – видеоклипы и картинки, высмеивающие чеченское руководство. Тумсо не стал терять время и вместе с семьей выехал в Грузию. В страну его впустили, но в предоставлении убежища грузинские власти ему отказали.
«Сам этот отказ (грузинской стороны) у меня до сих пор хранится в оригинальном виде, в бумажном, как мне его и передали в Министерстве по делам беженцев. И в этом ответе прямо так и написано, что я подпадаю под эту статью Конвенции по беженцам и что я нуждаюсь в убежище. Но при этом сказано, что они (власти Грузии) считают, что мое нахождение на территории страны противоречит интересам государства. И там не указано, что они считают меня опасным, или что я могу иметь какие-то связи с кем-то или с чем-то, ничего подобного там не сказано. Просто написано, что «противоречит интересам государства». И в виде приложения к отказу еще есть некое письмо, секретное письмо от спецслужб Грузии. Потом мы подавали в суд, просили рассекретить это письмо, указать, на что они в нем ссылаются, чтобы мы могли как-то защищаться, но нам отказали», – говорит Тумсо.
Реальную причину отказа ни Тумсо, ни его адвокаты, ни журналисты, освещавшие это дело, так и не узнали.
«У меня был один контакт с грузинскими спецслужбами, они меня как-то вызвали, это было в Рустави. Там два человека со мной разговаривали. Честно говоря, у нас разговор как-то не задался, потому что он больше напоминал не разговор с какими-то профессионалами своего дела, людьми, занимающимися исключительно безопасностью своего государства, а это был разговор с какими-то обиженными в целом на чеченцев людьми. Он мне предъявлял какие-то вещи за Абхазию, за участие чеченцев в грузинско-абхазской войне, по поводу участия батальонов, укомплектованных чеченцами, в российско-грузинской войне. И в общем у нас не пошел разговор, мы разошлись с таким негативным, наверно, впечатлением друг о друге. И вот после этого в моем деле появилось вот это вот загадочное секретное письмо», – вспоминает блогер.
Грузинский суд поддержал решение об отказе в предоставлении убежища, и после этого Тумсо решил вместе с семьей покинуть Грузию. Выбор пал на Польшу. Однако впоследствии Тумсо из-за соображений безопасности пришлось покинуть и эту страну.
Сейчас Тумсо – один из самых популярных и известных чеченских видеоблогеров. В своих выступлениях он жестко критикует и высмеивает чеченское и российское руководство. Власти Чечни открыто угрожают ему расправой. Председатель парламента Чечни Магомед Даудов во время прямого эфира в своем Инстаграме даже объявил Тумсо кровную месть. Потому, в случае депортации или возвращения в Россию Абдурахманова в лучшем случае ждет тюремное заключение – власти Чечни внесли его в списки террористов и объявили в федеральный розыск. Но как показывает правозащитная практика, подобная конфронтация с чеченским руководством грозит пытками и внесудебной расправой. Сейчас Тумсо находится в одной из стран Европы и надеется, наконец, получить убежище.
Несмотря на разные обстоятельства и сюжетные линии, в историях Асланбека и Тумсо есть много общего. Оба пытались найти безопасное убежище в Грузии, оба в итоге были вынуждены уехать в третьи страны, у обоих имеется негативный опыт взаимоотношений с грузинской государственной системой, в том числе с «особым пристальным вниманием» со стороны спецслужб. Хотя, это «внимание» на себе ощущают многие приезжающие в Грузию и уезжающие из нее чеченцы и ингуши.
Большинство грузинских правозащитников утверждают, что сегодня получить безопасное убежище в стране практически нереально.
«Грузия перестала быть безопасной страной для преследуемых в странах — ее соседях», – говорит экс-омбудсмен страны, руководитель Института исследований демократии Уча Нануашвили.
Нануашвили называет дело Мухтарлы провалом грузинской демократии.
«Скорее всего, грузинские правоохранители замешаны в похищении Афгана, как и он сам об этом неоднократно заявлял. Следствие не закончено, нет никаких результатов, никто не наказан. Ни Мухтарлы, ни членам его семьи не предоставлен статус пострадавших. В 2015-2016 годах, когда Грузия работала над вопросом либерализации визового режима с ЕС, ситуация была относительно нормальной, однако затем все изменилось. К сожалению, в стране усилилось российское влияние и власти стараются не «обидеть» своих соседей, пусть даже если они представлены авторитарными режимами. Правозащитники и активисты из этих стран уже практически не имеют возможности спокойно работать и жить в Грузии. Грузия перестала быть безопасной страной для них», – подытожил правозащитник.
Впрочем, как показывает пример последних десятилетий с момента обретения независимости, в Грузии все может измениться – быстро, неожиданно, и существенно. В том числе и отношение к людям, нуждающимся в убежище. Даже если их пребывание в стране невыгодно ей политически.